"В "легком жанре"" Вильям Савельзон, газета "Оренбуржье" 27.03.2013

Александр Кириллович встречает, как всегда, шумно, с шутками, объятиями и поцелуями, усаживает в кресло, а сам садится на тахту, привычно уложив на неё, как чужую, прямую больную ногу. Ах, как легко он летал по сцене, как отплясывал!
Старшее поколение оренбуржцев помнит знаменитую сцену из оперетты «Свадьба в Малиновке» в нашей музкомедии, да и во множестве концертов этот номер шёл на ура. Дуэт Яшки-артиллериста и Горпины Дирмидонтовны, как Яшка учит «форменному безобразию», модному в Европе танцу «В ту степь»: «Надо кверху поднять глаза и запрыгать, ну, как коза». Совсем молодые обаятельные Александр Пащенко и Лариса Михалевская. В зале стон восторга. Дирижёр и оркестр уже привыкли, не расслабляются: публика потребует повторить. И снова музыка, танец, слово – три составляющих оперетты.
Полвека назад народный артист России Александр Пащенко пришёл в Оренбургский театр музкомедии. Потом было около полутысячи ролей, много славы и купания в зрительской любви. Но… Его покоробят слова «трагедия артиста». Назову по-другому - мужество под ударами жестокой судьбы. Сколько пришлось пережить операций, он и не сочтёт. Месяцы в Кургане, в знаменитой клинике Илизарова. Неподвижность, а потом костыли. Стальные спицы, вживлённые в ногу, держат кости, чтобы они постепенно правильно срастались. Два сезона Александр Пащенко пропустил. Потом вернулся. Когда он вошёл в театр, осторожно поднялся на сцену, где вся его жизнь, к нему бросились артисты, оркестранты, осветители и бутафоры, капельдинеры: «С возвращением!»
И снова были спектакли, аплодисменты, цветы, премии. Жизнь. «Оренбургская лира», премии Союза театральных деятелей «Кумир» и «Лицедей». Но ему дороже, наверное, премия «За творческую молодость». Пащенко - человек мощного темперамента, ни в чём не знает удержу. Нагрузки леченая нога не выдержала. И теперь уже несколько лет он не в штате театра. Пенсионер. Тихая жизнь в домике в зауральной части Оренбурга. Стены в театральных фото и портретах.
- Александр Кириллович, вы единственный в Оренбуржье народный артист России в лёгком жанре оперетты.
- В «лёгком жанре». (Ладонью три раза размашисто смахивает со лба воображаемые капли пота.) Раньше у нас в театре дежурил врач. И каждый раз перед выходом на сцену - манжету мне на руку, шипение тонометра. «Нет, вам нельзя играть: повышенное давление». Если у артиста не горят глаза, не бьёт поначалу нервная дрожь, если в косом луче прожектора не заметно горячее дыхание, это не артист.
- Но многое, наверное, зависит и от разных представлений у разных народов, что такое ваш жанр. Помню, в Берлине гид Карл пригласил в оперетту на «Цыганского барона». Прекрасные голоса, чудесный оркестр. Но за весь спектакль ни одного взрыва хохота. «Кляйне опер» - «маленькая опера» - так у них и называется. Всё добросовестно, точно. Если работник несёт через сцену большой окорок, то это не муляж, а настоящий окорок. Это одно другого и не хуже, и не лучше, просто разное видение, традиции и представления. Карл не обиделся и понял, когда я сказал: «Это превосходная, но зельтерская вода. У нас же, может, и не французское, но всё же шампанское».
Вы самородок. Как это можно - стать народным артистом, не имея хоть какого-то музыкального образования?
- Сам не знаю. Я ведь пришёл в театр монтировщиком сцены. Кто-то услышал, что я что-то напеваю. И меня силой заставили участвовать в конкурсе вокалистов. Я спел. И попросил: «Отдайте моё заявление на конкурс. Я монтировщик и никто более». И тут вывесили списки принятых. Смотрю: «Александр Пащенко».
Меня учили много и бережно. Хотя был один критик, который житья не давал: «Ну как ты ходишь по сцене? Ты не так спел! Ты же прокричал свою арию! Ты же не понял в своей роли ничего!» И я ему благодарен на всю жизнь. Огромное спасибо партнёрам, которые меня учили. Боюсь показаться неблагодарным и пропустить кого-то, но какие обаятельные были молодые актрисы! У них за плечами музыкальное образование, и они на практике учили меня. Зия Ступак, Галина Шведчикова, Лариса Михалевская… Из мужчин - Олег Милохин, Владимир Левашов, Юрий Шнейдеровский… Геннадий Соколов из тогдашнего музучилища, который помог мне «напеть» голос, лирический баритон. Режиссёры, дирижёры, концертмейстеры, балетмейстеры.
Интересно, как сцена меняет человека. С Зией Ступак мы были в очень хороших отношениях, не более того. Но было место в одной оперетте, где она уходит от меня, и я чувствую: моё сердце разрывается от любви к ней. Я пою, а горло сжимает.
- Это стоит обсудить – степень погружения в роль. Шаляпин вспоминал, как он пел царя Бориса, вошёл в образ до того, что он сам и есть несчастный Борис. И вдруг почувствовал, что слёзы душат его и мешают петь.
- Да, действительно, с годами понимаешь, что должен подняться в роли до высшей грани, за которую уже нельзя.
- Давайте сменим тему. Читателя надо развлечь. Оговорки, розыгрыши.
- В театре артист, если не играет, то разыгрывает кого-то. Ухо надо держать востро. А ляпы у каждого бывают. Про себя расскажу, хотя самому признаваться трудно. Шёл спектакль «Моя прекрасная леди». Там, если помните, в начале действие на лондонской площади. И то ли я с кем-то заговорился перед выходом, то ли ещё что, но вместо «Мы находимся у собора Святого Павла» я ляпнул: «Мы находимся у собора Святого Падла!» (Хохочет.)
- А знаменитый ляп одного из артистов, который играл клеветника барона де Кревельяка в «Принцессе цирка»! У артиста была неважная память, и он всегда боялся забыть текст. И в результате вместо «Он недостойный племянник вашего мужа» ляпнул: «Он недостойный любовник вашего мужа». Как будто легче, если б он оказался достойным любовником! Зал рыдал от смеха. Как вы, артисты, выдержали, я не знаю!
- Да нет, если вы заметили, некоторые нестойкие просто уползли за кулисы, рыдая от смеха. Но публика добрая, отсмеялись, простили – и спектакль покатился дальше.
- Оперетта, что ни говори, особенно традиционная, венская, – это графы и князья, это выдуманные страсти и страдания и непременно счастливые концовки. Далеко от нашей повседневной жизни.
- Ну и что же? Люди приходят за утешением, за прелестной сказкой, за великолепной музыкой и танцами. Отдохнуть, повеселиться. И в этом ничего плохого я не вижу. Но у нас есть и спектакли «из нашей жизни». Как принимали, особенно ветераны войны и первые послевоенные поколения, «Севастопольский вальс» Константина Листова! Слёзы, цветы, долгие аплодисменты. Это часть их жизни, их молодости.
- Вы играете там неунывающего узбека Рахмета Алиева. Есть там вставная сцена приезда бригады артистов на передовую. Вы ставите пластинки, под которые поют и танцуют. Помню вашу находчивость. В одном из спектаклей случилась накладка: вышел необъявленный артист и спел не то, что вы обещали зрителю. Думаю: «Как Пащенко выкрутится?» А вы с обаятельной улыбкой сыграли на зал: «Ой, какой я ишак! Не ту пластинку поставил! Сейчас правильную пластинку поставлю». Умилённые аплодисменты, никто и не понял, что была ошибка.
- Я хочу вспомнить и наш спектакль Марка Самойлова «Иванова любовь». Приближалось 55-летие целины и 50-летие фильма «Иван Бровкин на целине». И мы с удовольствием сделали спектакль. Сначала съездили небольшой бригадой на целину. Уазик пылил по степным дорогам меж бескрайних хлебов. Только тут можно было представить себе, что такое целина. И вот он - совхоз «Комсомольский», где снимали фильм, вот они - целинники. И в одном из концертов случилось такое! Я пою песню (напевает: «Ты запомни, сынок, золотые слова: «Хлеб всему голова, хлеб всему голова». Пащенко вообще проигрывает и пропевает по ходу беседы куски спектаклей) и тут боковым зрением вижу: на сцену поднимается пожилой человек с мальчиком за руку. И этот человек начинает петь вместе со мной. Закончили под аплодисменты. Познакомились с ним. Он первоцелинник, говорит, песня подняла его на сцену. Целинная песня. И что и ему, и правнуку - на всю жизнь то, что случилось.
И сам спектакль потом мы привезли на целину. Аплодисменты не кончались по полчаса. Декорации – увеличенные подлинные трудовые книжки первоцелинников Рожкова и Плохотниченко. Главный художник Одесского театра музыкальной комедии Станислав Зайцев придумал и сцену начала подъёма целины: мощная музыка, движутся макеты тракторов, ослепляя зал фонарями-фарами. Отлично получилось. Но мы придумали и такое: во вставной сцене концерта полевой агитбригады в Оренбурге играли, конечно, наши артисты, а на выезде на целину мы приглашали сыграть настоящие совхозные агитбригады. Представляете: посреди театрального спектакля выходят на сцену, поют и танцуют свои, местные таланты. Что творилось!
- Давайте, вопреки канонам, закончим разговором о грустном, о духе провинциализма. Почему остались в прошлом попытки восполнить отсутствие в области театра оперы и балета? Когда-то давно в вашем родном театре ставили оперу Рахманинова «Алеко». Чудесная была пара: вы – Алеко и Земфира - только что после Саратовской консерватории Наталья Чепенкова. Балетмейстер Валентина Лисовская создала одноактные балеты, один из них - «Звезда Парижа» о судьбе и на песнях Эдит Пиаф - пользовался огромной популярностью, и у Лисовской были большие планы. Но…
- Руководству культуры и театра, наверно, просто не интересно рисковать и что-то кардинально менять. Да и должны быть готовы «низы» - артисты, оркестр, режиссёр, дирижёр. А этого нет. Провинциализм не вне нас. Он внутри.
Вильям САВЕЛЬЗОН