"Денис и его женщины", Наталия Веркашанцева, "Оренбургская неделя" от 09.03.2016

«Без женщин жить нельзя на свете, нет!» Это песенка Бони из оперетты «Сильва». Почему мы её вспомнили? Да потому, что мой собеседник - артист и режиссёр Оренбургского театра музыкальной комедии Денис Радченко. Кстати, в его актерском списке есть и эта роль. А в режиссерском - спектакль-ревю «Король и его женщины», посвящённый 130-летию со дня рождения автора «Сильвы» Имре Кальмана. С кем и говорить о женщинах в Международный женский день, как не с Денисом Радченко? Ведь и Мельпомена, богиня театра, и оперетта, которой он служит, тоже женщины.

— Начнём с того, что у меня четыре женщины дома: жена и три дочери. Это, во-первых, а все остальное уже — во-вторых, в-третьих и в-четвертых.

— Трудновато одному в женском царстве-государстве?

— Сейчас попроще. Девочки растут. Начинают помогать. Мне с ними хорошо. Мне с ними комфортно. Я прихожу домой, они прибегают все втроём, вернее — вчетвером, обнимают, целуют…

— И вы себя ощущаете королём в своей семье…

— (Смеется) Да.

— Сколько лет дочкам?

— Варе с Анфисой – они близнецы – семь с половиной, а Василисе летом будет пять.

— Какие хорошие русские имена у ваших дочек!

— Если бы были мальчики, мы бы тоже назвали их русскими именами, скажем так, нечасто встречающимися.

— Ваша жена Елена руководит известным в городе танцевальным коллективом «Иные». А дочки танцуют?

— Да, все трое. Варя с Анфисой занимаются уже третий год. Они уже дипломанты международных конкурсов.

— О, ваша славная династия продолжается…

— Да, у нас большая династия. Моя прабабушка была балериной. Ее два брата Стефан и Николай Пугачевы — борцы, выступали вместе с Поддубным. А прадед был из беспризорников. Стал военным музыкантом, дирижёром. Прошёл всю войну с оркестром.  Отец работал в оркестре театра музыкальной комедии до 70 лет. Мама больше 30 лет служила артисткой нашего театра.

— Про артистов цирка говорят: родился в опилках. А про вас можно сказать: родился в кулисах. Так что театр – ваша судьба…

—  Я и с женой в театре познакомился. Вторая встреча была в клубе «Розовая пантера». Мы там подрабатывали. Я ходил в костюме пантеры, а она танцевала.

— «Красотки, красотки, красотки кабаре…» Видимо, то, что Елена хореограф, тоже поспособствовало вашим отношениям?

— Конечно. Но заметьте, прошло четыре года, прежде чем мы поженились.

— Серьезный подход. Не опереточный.

— (Хохочет) Драматический…

— Да, кстати, любопытный момент: вы работаете в музыкальном театре, а учились в Российской академии театрального искусства (бывший ГИТИс) на отделении «Актер драматического театра». Почему?

— Тогда не было заочного отделения «Артист музыкального театра», поэтому поступил на драматическое. Бюджетных мест было всего 15, а поступало человек 200. Мне удалось попасть на бюджет.

— Не жалеете, что учились не «по специальности»?

— Нисколько. У нас было три замечательных педагога по мастерству актера: Леонид Георгиевич Топчиев, Михаил Вартанович Скандаров и Натэлла Хаджимуратовна Бретаева. Все трое с разным подходом к профильному предмету. Я им очень благодарен за то, что они дали мне актерскую профессию. Что скрывать, я себя полноценным вокалистом не считаю. У меня три с половиной года музыкального училища. А у нас в театре есть люди, которые девять лет учились вокалу — окончили училище, потом консерваторию. Но с другой стороны, моя «драматическая» подготовка позволяет мне находить другие подходы к вокальным произведениям (улыбается). Я беру мастерством актера.

— И, тем не менее, судя по вашим постановкам и ролям, к даме по имени Оперетта вы относитесь с большой симпатией. Если не сказать, с любовью…

— Ну конечно, я на этом всём вырос. К сожалению, сейчас оперетта не то что бы умирает, об этом уже лет 20 говорят, но она не так востребована, как мюзиклы или попсовые вещи. И наши театральные сборы об этом свидетельствуют. Чтобы привлечь зрителей в театр, сегодня нужно из кожи вон лезть. Нужны отточенные до совершенства спектакли, чем, собственно, театр сейчас и занимается. И за высокое качество спектаклей, и за то, что артистам дана возможность работать с разными постановщиками, нужно сказать огромное спасибо куратору театра Киму Брейтбургу. На моем веку, а я до его прихода работал в театре 23 года, приезжих режиссёров на пальцах одной руки можно пересчитать. А за прошедшие три года у нас уже побывало пять или шесть постановочных групп. Абсолютно разных. Это и актёрам, и зрителям, в конечном итоге, интересно. В нашем театре происходят большие позитивные перемены. Сейчас без ежедневной подготовки, без обязательных повторов танцевальных номеров, а номера сложные, силовые, все на драйве, на подъеме, невозможно отыграть спектакль. Поэтому труппа омолодилась. Несмотря на то, что зарплата мизерная, молодёжь жаждет здесь работать.

— Денис, а почему вы, будучи актёром, решили освоить ещё и режиссёрскую профессию? Захотелось высказаться?

— Почувствовал, что стало тесно в рамках актерской профессии. Решил раздвинуть эти рамки с подачи Владимира Васильевича Кучина, режиссёра, который увидел во мне какие-то задатки. И опять поехал учиться в Москву, но уже на режиссёрский факультет. Пять лет учился. Второе образование – режиссёр музыкального театра. Теперь уже точно по специальности.

— Как режиссёр вы поставили около 20 спектаклей. Какие для вас самые значимые?

— Самые значимые – «Силикон» и «Инкогнито из Петербурга». «Сильву» не беру потому, что… как бы так сказать, чтобы не обидеть Кальмана? «Сильва» мне давалась проще, чем эти спектакли. Может потому, что был моложе. Может, еще не так серьёзно смотрел на режиссуру. В режиссуре, как мне кажется, есть три периода. Первый — период разводки артистов по сцене. Хотя это ещё не режиссура. Есть этап, когда ты пытаешься что-то сделать своё. Что-то получается, что-то нет. И третье, когда ты уже делаешь своё. Вот «Сильва» была сделана мной во второй период, когда пытался придумать что-то своё. А начиная с «Силикона», я уже конкретно знал, чего хочу. Именно это и делал. Осознанно и целенаправленно.

— Сколько у вас актёрских работ?

— Больше ста. Я сейчас особо не рвусь играть. Много работы как у режиссёра. Кроме того, надо поддерживать старые спектакли в достойной форме. Плюс старый репертуар, где я занят как актёр. Дают новую роль – хорошо. Не дают – ладно.

— Какая роль больше всего вас зацепила?

— Мендель Крик в мюзикле Александра Журбина «Биндюжник и Король». Я в этом спектакле давно хотел работать. Еще Кучин лет 12 — 13 назад собирался его ставить. Были сделаны декорации. Я должен был играть сына Менделя — Беню Крика. Но то ли денег не нашли, то ли ещё что-то. И вот в прошлом сезоне в афише театра всё-таки появился «Биндюжник и Король». Не думал и не гадал, что буду играть Менделя, который старше меня на 20 лет. Очень удивился, когда мне дали эту роль. Но Ким Александрович сказал: «Справишься».

— Действительно, справились. Кстати, Мендель – драматичный персонаж…

— Поэтому и люблю его. Я в свое время от души навеселился, играя комедийные роли. Все простаки и комичные роли второго плана были мои: тот же Бони в «Сильве», Наполеон в «Баядере», Никош в «Веселой вдове», Отокар, а потом Стефан в «Цыганском бароне». Кстати, заметил: нынешним студентам не хочется играть комедию, они тяготеют к серьёзному. Делают грустные этюды с ноткой мелодрамы.

— Неужели в галерее ваших персонажей не было героев?

— Героев, к сожалению, не было. Хотя я очень, например, хотел сыграть мистера Икс. Но голосовые возможности не позволяют. Если бы даже предложили, я бы отказался. Это надо не только сыграть, но, в первую очередь, спеть.

— Над чем сейчас работаете?

— В ближайшие два месяца мне надо выпустить спектакль на музыку Алексея Рыбникова «Юнона и Авось». Кроме того, что я выступаю здесь как режиссёр, ещё играю главную роль – графа Резанова. Признаться, очень не люблю работать в своих спектаклях. Не могу отключиться от процесса, происходящего вокруг. Слежу: здесь не включили свет, здесь артист повернулся не на ту реплику. Постановка рассчитана на полтора часа, но из этих полутора часов Резанова нет на сцене только семь минут. И сам по себе спектакль очень сложный. Действие строится на символах, аллегориях. Я очень дорожу этой работой. Никогда не думал, что буду ставить «Юнону и Авось» да ещё и играть главную роль. Впервые услышал эту легендарную рок-оперу на кассетном магнитофоне в Бузулуке в общежитии. Это был 1984 год. Она произвела на меня ошеломляющее впечатление. Потом два раза ходил в Ленком на этот спектакль. И вдруг полгода назад Ким Александрович озвучивает это название. И мы начинаем работу над постановкой. Я был ошеломлён точно так же, как и в случае с «Биндюжником и Королём». В этом есть какая-то мистика или магия. Чем не сюжет для спектакля об актёрской судьбе?